Для Люта в подарок по его заявке.)

[Канцлер Люцис]

Название: "Стерпится - слюбится".
Пейринг: Чудо-Юдо/Медной горы хозяин
Направленность: Слэш
Рейтинг: NC-17
Фандом: Каратель и Страж; Русские сказки; Сказки Бажова
Предупреждение: Бессовестное буйство фантазии автора. Изнасилование. Тентакли,


Никто не знал и не ведал, откуда взялось на земле русской Чудо-Юдо, а перебрался он сюда из земель трансильванских, где жил он с незапамятных времен, о которых уже и старики ничего не помнят. А согнал с насиженного места его, валашский князь, прозванный Дракулой-Тепешем впоследствии. Не захотелось Чуду-Юду драться с вампиром-чернокнижником, да и подался он в земли русские, где дальние родичи его, змеи многоглавые обитали, отстроил замок, да и стал жить поживать.
Только если родичи его девок красных к себе таскали, то сам Чудо-Юдо до девок был неохоч, его больше добры молодцы привлекали. Не один княжий да купеческий сын побывал в его замке, да только молчали, добры молодцы, за что с дарами богатыми возвращались, только вспоминали потом кудри смоляные, глаза как зимнее небо голубые, да кожу смуглую. Никому не говорили, как проводили ночки жаркие на простынях шелковых, а уж о тайне Чуда-Юда так и вовсе молчали как онемевшие.
Да и царевичей-королевичей чаша сия не миновала, но никто не желал гибели Чуду-Юду. Так бы и жил он, горя не знаючи, да повстречал по Руси гуляючи Хозяина Медной горы. Как увидал Чудо-Юдо очи малахитовые, водопад волос темным шелком спадающий, так и потерял покой. Да вот беда, не охоч до парней Венцеслав – Медной горы хозяин, ему девиц красных подавай. И так подходил Чудо-Юдо, и эдак, не дается в руки зазноба его, а во владениях своих Венцеслав полный хозяин, ни ласкою, ни силою его там не взять.
И задумал Чудо-Юдо план коварный. Ведь был он созданием древним, когда еще только мир зародился, лишь потом ему имя дали человеческое – Раду. И умел он принимать облик любой, хоть зверя, хоть птицы, хоть добра молодца хоть девицы красной.
Вот и обернулся Чудо-Юдо девой красоты невероятной. Волосы, что золото до самых колен, глаза как море бездонные, идет лебедушкой, на губах розовых улыбка играет, идет – песню напевает. Знал Чудо-Юдо, не устоит Медной горы хозяин перед красой такой, но гулял он на самом краю владений Венцеславовых.
Увидал Венцеслав красу такую, не устоял, вышел к ней в лучшем своем виде. В одеже богатой, изумрудами, да малахитом изукрашенными, приблизиться хотел, да отпрянула красавица, отступила назад, незнакомца увидавши.
- Не пугайся меня, красна девица, не причиню тебе я вреда. – Заговорил Венцеслав, подойти пытаясь, но снова отступила красавица, щеки румянцем от смущения окрасились. – Как зовут тебя, милая, не видал тебя я здесь ранее. Откуда ты?
- Зовут меня Рада, приехала в гости к родичам. А ты, никак, Медной горы хозяин?
Улыбнулся Венцеслав, кивнул и спросил.
- Догадливая, а откуда тебе обо мне ведомо?
- Остерегал меня дядюшка. – Отступила снова Рада назад, за границу владений Венцеславовых уходя. – Говорил, до девушек ты зело охоч. – Снова Медной горы хозяин попытался к ней приблизиться, да и шагнул за границу владений своих.
- Не обижу я красу такую, не поступлю не почести. Просто подойти хочу, поговорить с тобой, познакомиться. – Улыбнулась девица, да снова отступила.
- А как я могу поверить тебе, вон сколько бают, что заберешь в гору медную, да и не выпустишь. Хоть живут у тебя там девицы в достатке, да Солнца красного им вовек не увидать более.
Ругнулся Венцеслав мысленно на болтунов, но продолжил увещевать. Только бы коснуться красы ненаглядной, а там не вырвется пташка из рук его.
- Болтают многое, но правда ли все это? – Возразил он, подходя, глядя в очи бездонные. – Позволь лишь руки твоей коснуться, да подарок тебе малый сделать. – Задумалась девица, а Венцеслав-то и подошел, обнимая ее. Уж хотел ей сказать, что попалась пташка певчая, да вдруг обвили его кольца змеиные, и рванулось навстречу небо.
Забился Венцеслав в хватке Чуда-Юда, да напрасно. Не во владениях он своих, не касается земли родной, умыкнуло его Чудо-Юдо беззаконное.
- Верни меня назад, чудовище! – Гневно Хозяин Медной горы потребовал, но Чудо-Юдо лишь крепче кольца сжал.
Смотрит вниз Венцеслав, и видит, на горе замок железный. Обрадовался он, с железом-то он всегда договориться, нетрудно будет сбежать, но услышал вдруг.
- Не мой это дом, родича моего, Змея Трехглавого. – И понес пленника своего дальше.
Долго ли, коротко ли летели, увидел на горе Венцеслав замок серебряный. Сложнее будет, но и с серебром договориться можно, и снова молвил Чудо-Юдо.
- И это не мой дом, а родича моего Змея Семиголового. – Молвил, и далее полетел, и показался вдали золотой замок.
- А этот твой? – С надеждой спросил Венцеслав. Не его вотчина – золото, но позовет дядю своего, Великого Полоза, тот и вызволит.
- Нет, это дом моих родичей Змея Девятиглавого, да Двенадцатиглавого. – Совсем загрустил Венцеслав, и долго они летели молча, когда на горе, в окружении льда и снега засверкали алмазные шпили.
- А вот это мой дом. – Спустился Чудо-Юдо на башню, разжимая кольца, да и обернулся человеком. Высокий, кудри смоляные на плечи падают, глаза как лед голубой, но пылают жарким пламенем. – Прости, что полонил тебя, Венцеслав, но нет больше силушки вдали от тебя быть. Истомилось по тебе сердце мое, изболелось.
- Да ты ум потерял, Чудо-Юдо беззаконное! Лети ты в земли чужие, где мужики друг другу зады балуют, а меня не трожь! - Знал Венцеслав, что алмаз камень лишь одному хозяину верный, потому не сбежать из замка Чуда-Юда доколе сам не отпустит, но и уступать не хотел.
Потемнел взгляд Раду, шагнул он к пленнику, подхватил его на руки, да и оказались они в спальне Чуда-Юда. Поставил на ноги строптивца зеленоглазого, и молвил, себя сдерживая изо всех сил.
- Еще раз подобру прошу тебя, Венцеслав, будь со мной, будь моим. Все чем владею, твое будет, вовек на другого не посмотрю. – Но не хотел уступать Чуду-Юду Венцеслав.
- Не бывать сему, Чудо-Юдо поганое! – Потемнело чело Чудо-Юдово, сошлись брови соболиные, шагнул он вперед, стиснул Венцеслава в объятиях, впился губами в губы жаркие, непокорные.
Не думал Медной горы хозяин, что решит Чудо-Юда взять его силою, а голова от жарких губ кружиться, тело дрожью пробивает, язык Чуда-Юда уж во всю во рту хозяйничает, об его язык ласкается.
Бьется Венцеслав в хватке стальной, да сделать ничего не может. Одна за другой его одежды падают на пол, и чувствует, как прижимается к нему тело жаркое, ненасытное. И рванулся Венцеслав изо всех сил, да вдруг обвили его руки и ноги, словно змеи какие-то влажные, над полом вздернули, да на кровать широкую бросили.
Посмотрел на Чудо-Юдо Венцеслав, да побледнел, словно снег вокруг замка похитителя стал. Красив был Чудо-Юдо, но из-за спины словно змеи влажные выходили, извивались, стремились к нему, руки-ноги обвивали, влажно кожи касаясь. И там, где они касались, кожа гореть начинала, тело желанием наполняя.
Застонал Венцеслав, хотел что-то сказать, но толкнулась в губы «змея», возражать не давая, ритмом пошлым заставляя щеки пылать, а по стону Чуда-Юда, понял Медной горы хозяин, что и впрямь, словно плоть мужскую ласкает, а сам взгляда от Раду отвести не может, видя как тот и вправду возбужден.
А «змеи» проклятые не дают покоя, и по груди скользят к соскам присасываясь, и плоть обвивают, возбуждая, да и сам Чудо-Юдо не стоит без дела.
Склонился над Венцеславом, да целует лицо, шею жадно, клыками метя, а как выскользнула «змея» изо рта, так сам жадно впился в губы непокорные, желанные.
А «змеи» то ноги Венцеславу шире разводят, да меж ягодиц забираются. Толкаются то одна, то другая, а вырваться нет сил, лишь стоны то жаркие, то гневные прорываются, а отпор дать никак не выходит, «змеи» по рукам да ногам опутали, а влага с них кожу блестеть заставляет, да в тело проникать легче от нее.
Все глубже и глубже те «змеи» толкаются, а Чудо-Юдо все чаще дышит, плотью к плоти Венцеславовой прижимаясь, об нее своей потираясь. И стыд охватил Венцеслава, что стонет он уже от наслаждения непрошенного, от того, что одна «змея» в тело разгоряченное, неподатливое толкается, то другая проникнет, задевая внутри место какое-то, от чего дугой выгибает тело его.
Не выдержал более Чудо-Юдо стонов жарких, да как Медной горы хозяин под ним извивается, подхватил под колено одной рукой, а второй направил себя, головкой горячей прижимаясь, да и толкнулся внутрь.
Закричал Венцеслав, протестуючи, да поздно. Тело его боль с наслаждением охватили, а Чудо-Юдо магией какой-то невиданной боль глушит, да глубже толкается, губы ненасытно терзает, а «змеи» по телу Венцеслава скользят, грудь, да плоть его в покое не оставляют, и чувствует Медной горы хозяин как голову теряет, как стонет жарко, на поцелуи отвечает. Как бедрами навстречу подмахивает, что девица распутная, а остановить себя не может.
Чудо-Юдо все это чувствуя и сам голову потерял. Еще одна «змея», поначалу тонкая, в тело Венцеслава скользнула, и в разнобой принялась двигаться, постепенно размером больше становясь.
Венцеслав заметался, но не выпускал его из объятий Чудо-Юдо, добычей своей наслаждаясь, то целуя, то «змеей» в рот горячий толкаясь, не давая ни мига передышки строптивому пленнику, пока не задрожал он под ним, пока дугой не выгнулся, изливаясь, животы белой вязкой влагой пятная, а там и сам Чудо-Юдо вжался бедрами, изливаясь вовнутрь.
Не вынес усталости Венцеслав, провалился в сон беспробудный, и не чуял, как Чудо-Юдо ароматной водой его и свое тело омыл, как уложил на кровать, да на палец кольцо платиновое с алмазом надел. Знал Раду, что сбежит рано или поздно его пленник, да вот только кольца этого снять не сможет. А пожелает Чудо-Юдо его увидеть, да снова телом жарким насладиться, вмиг Венцеслав рядом окажется. А там, глядишь, и сам этого захочет. Не зря же на Руси говорят «стерпится-слюбится».

@темы: Проза, Муз очнулся, Насилие со Злом, Подарки Канцлера, Мои каракули